Продолжаю рассказ от лица дедушки о страшных событиях, происходивших в Чернобыле.

Ко всем тем факторам излучения неожиданно прибавился еще один, которого мы практически не знали. Т.е. в теории знали о таком, но что оно могло быть и здесь – не ожидали. Дело в том, что при той температуре, которая образовалась при горении реактора, ядерное горючее переходило в воздушную среду не в виде пара, а виде микрочастиц, похоже это было на сажу. Только смертоносное. Называются они горячие частицы. И опасность их в том, что они вдыхаются человеком и оседают на легких и прочих органах. А ядерное горючее – это альфа-излучатель, по сути, там много альфа-излучающих продуктов распада. Именно поэтому в районе оседания этой микрочастицы создается огромная доза местного облучения. Часть органа умирает. Но человеческий организм – крепкий элемент, имеет защитный механизм, в том числе, и против этого. Горячие частицы обволакиваются кальцием, и получаются такие кальцинированные комочки, их можно даже наблюдать под рентгеном, что весьма кстати. Раз подобное можно обнаружить – то можно и принять меры для лечения.

По поводу жизни в подобных условиях. Есть четкие указания, что если территория загрязнена до уровня 10 кюри на квадратный километр, то жить нельзя, оттуда надо выселять людей. Умирать они сразу не будут, но будут болеть, и последствия для потомства будут иметься негативные. 10 кюри – по цезию – 0, 46 грамма цезия. Щепотка, грубо говоря. Но там засыпаны были не щепотки, конечно…

Люди были не подготовлены к работе в таких условиях. Вот такой пример могу привести. Прибывает подразделение, обычно бригада большая, человек 250-300. Им определяется место для временного жития. Однажды ко мне поступил сигнал, что эстонская бригада ропщет здорово. Я бросился туда – машина всегда была под рукой. И уже подъезжая, увидел совершенно необъяснимую картину – выбрано такое место: лес, мыс с одной стороны, с другой также мыс, а между ними – труба! Дует ветер, пыль несет, кошмар!

- Вот нас тут засыпает! Что делать? – бросается ко мне главный.

Спрашиваю, кто же их сюда направил.

- Да какой-то партийный работник встретил.

- Ну, вы же подполковник! В ответе за свой личный состав. И вы сразу не приняли никаких мер? Это же явно не годная территория, сами понимаете ж.

- А как я мог нарушить?

Пришлось по-флотски выразиться. Сели мы в машину, проехали два километра и нашли нормальное место. Показал, и воду где могут брать, и маршрут движения в сторону зоны (где им работать), расчистили место. Предупредил, что через два дня заеду, проведаю.

Заехал – вроде все ничего, палатки стоят. И замечаю – что под деревьями тоже что-то есть. Оказалось, офицеры решили, что там им прохладнее (а стоял июнь) будет, и перетащили свои палатки туда. Подошел к ним.

- Чем же вы думаете? Вот там, где солдаты, все понятно – загрязнена территория, но на этом и все. А тут что? Также, загрязнена территория (никуда вы от этого не денетесь), но помимо этого ДЕРЕВЬЯ! Они не только накопили, но и постоянно накапливают вредные вещества, потому что сюда дует ветер.

Замерил уровень излучения, и оказалось, что в этом «офицерском лагере» в три раза выше уровень радиации, чем там, где солдаты.

- Ну что, вас нужно еще убеждать? Или матом отсюда выгнать?

Слава Богу, перебрались.

За столь долгий период моей жизни в Чернобыле, я поднабрал там довольно много изучения. Настолько много, что пора бы уже уходить, а не могу – главный же, но, тем не менее, нашел выход. Северный флот и тихоокеанский присылали на один месяц по одному человеку в зону – моих учеников, в качестве временной замены. Люди они были неглупые, доверять я им мог. Первых еще водил их по Чернобылю, а других уже принимал в Москве, инструктировал, и уже потом отправлял туда.

В августе начальник мой принял решение провести масштабную учебу с химиками, войсковыми, моряками… Я снова был нужен, неделю помогал, старался дать как можно больше информации. Мы ездили на станцию, в поселки… Однажды даже сделали попытку дезактивации, но я был против этого – ну что ты сделаешь с соломенной крышей? Как вымоешь? Единственный выход – ее снять, и где-то закопать, потому что сжечь нельзя – ибо это все поднимется.

Правительством было также принято решение для тех сел, в которых еще остались люди, провести 3000 километров газопровода для отопления печей. Потому что дровами топить было нельзя. С главным инженером разработали проект строительства. Даже умудрились получить за это серебряную медаль ВДНХ.

В мою обязанность входило контролировать ситуации в селах, требующих выселения, ну и во многих других. Информировать население об опасности, и прочее. Там, конечно, без конфузов не обходилось.

Где-то задержались, вечерело. Въезжаем в село, если не ошибаюсь, под названием «Окопы». Вижу – силуэт человеческий, прошу водителя включить фары. Идет мальчишка. Я высунулся из машины, подозвал его. На вид, лет 12-13, спрашиваю:

- Ты что здесь делаешь?

- Я бабке поесть несу.

- Какой еще бабке? Нет же никого!

- Да нет, есть…

Прошу показать дорогу к странной старушке. Видно, что мальчик не придумывает – в руке у него торба с консервами. Показал, куда ехать. Обычный домик, из него выходит бабулька лет за 80, как она только передвигается – не ясно.

- Бабуля, вы что? Здесь же нельзя жить!

- Да куда ж я пойду, сыночек? Здесь же и огурчики свои, и помидорчики, и курочки…

Хватаюсь за голову.

- Ой, мамо… Я ежели случится что? Кто вам поможет?

- Да есть кто – вон там (показывает на соседний дом) – там еще Остап с жинкой живут….

Попытались что объяснить – бесполезно. Сели обратно в машину. Смотрю, а у парнишки опять торба полная еды – бабка надавала всего.

- Ты что с этим делать будешь?

- Не, я это не беру, делаю вид, чтоб не обижалась – а потом все выбрасываю.

На выезде из села стоял милицейский пост. Увидели хлопчика – не удивились, говорят, часто тут ходит, подкармливает бабульку. А что делать-то?..