Я поднял пыль. Дети бежали за мной и рвали на себе одежду. Старики и

старухи падали с крыш. Я свистел, я громыхал, я лязгал зубами и стучал

железной палкой. Рваные дети мчались за мной и, не поспевая, ломали в

страшной спешке свои тонкие ноги. Старики и старухи скакали вокруг меня. Я

несся вперед! Грязные, рахитичные дети, похожие на грибы-поганки, путались

под моими ногами. Мне было трудно бежать. Я поминутно спотыкался и раз даже

чуть не упал в мягкую кашу из барахтающихся на земле стариков и старух. Я

прыгнул, оборвал нескольким поганкам головы и наступил на живот худой

старухи, которая при этом хрустнула и тихо произнесла: “Замучили!” Я, не

оглядываясь, побежал дальше. Теперь под моими ногами была чистая и ровная

мостовая. Редкие фонари освещали мне путь. Я подбежал к бане. Приветливый

банный огонек уже мелькал передо мной, и банный, уютный, но душный, пар уже

лез мне в ноздри, уши и рот. Я, не раздеваясь, пробежал сквозь предбанник,

потом мимо кранов, шаек и нар, прямо к полке. Горячее белое облако окружило

меня. Я слышу слабый, но настойчивый звон. Я, кажется, лежу.

…И вот тут-то могучий отдых остановил мое сердце.